Сергей Лойко
Донецкая область. Июль
Дождя не было давно. Оводы и слепни устало гудели и трусливо, украдкой опускались на ее голые иссохшие руки, покорно сложенные на коленях. Руки были словно из задубелой кожи, с глубокими трещинами морщин. Казалось, расправь она кисти, вытяни пальцы — и кожа с них осыплется глиняными черепками. Кровеносные сосуды отчетливо выделялись на ней, как синюшные линии рек и притоков на выгоревшей, вымоченной и успевшей просохнуть контурной карте. Жужжащие и подрагивающие заостренными задницами в предвкушении скорого утоления жажды кровососы с трудом прокалывали заскорузлый панцирь, и, не находя крови, разочарованно улетали прочь в поисках иных источников пропитания.
Полина Трофимовна не обращала на них никакого внимания. Она почти не слышала их висевшего в воздухе тонкого хорового жужжания и не чувствовала укусов. Ее подслеповатые глаза без очков были точно большие бельма, отреченные, без всякого выражения, словно слепые. С прямой спиной и широкими худыми плечами-коромыслами издалека она казалась огородным чучелом, с которого слетела шляпа и которое, утомившись в бесплодных поисках головного убора, присело на лавочку отдохнуть.( Read more... )
Донецкая область. Июль
Дождя не было давно. Оводы и слепни устало гудели и трусливо, украдкой опускались на ее голые иссохшие руки, покорно сложенные на коленях. Руки были словно из задубелой кожи, с глубокими трещинами морщин. Казалось, расправь она кисти, вытяни пальцы — и кожа с них осыплется глиняными черепками. Кровеносные сосуды отчетливо выделялись на ней, как синюшные линии рек и притоков на выгоревшей, вымоченной и успевшей просохнуть контурной карте. Жужжащие и подрагивающие заостренными задницами в предвкушении скорого утоления жажды кровососы с трудом прокалывали заскорузлый панцирь, и, не находя крови, разочарованно улетали прочь в поисках иных источников пропитания.
Полина Трофимовна не обращала на них никакого внимания. Она почти не слышала их висевшего в воздухе тонкого хорового жужжания и не чувствовала укусов. Ее подслеповатые глаза без очков были точно большие бельма, отреченные, без всякого выражения, словно слепые. С прямой спиной и широкими худыми плечами-коромыслами издалека она казалась огородным чучелом, с которого слетела шляпа и которое, утомившись в бесплодных поисках головного убора, присело на лавочку отдохнуть.( Read more... )