![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
don_katalanСогласно данным Минобороны РФ, по состоянию на 10 марта 2022 года (через две недели после вторжения) были «уничтожены»:
• 91 украинский самолёт (почти всё, что могло эксплуатироваться),
• 141 ЗРК украинских ПВО (93% боеготовых).
Это враньё озвучивалось в привязке к открытым цифрам Military Balance и данным разведки, которые у РФ точно имелись.
Был вброшен вывод, что украинская авиация прекратила существование (её остатки якобы перелетели в Румынию), а ПВО распалось на небольшие очаги сопротивления, не представляющие угрозу для российской авиации.
По данным того же Минобороны РФ, по состоянию на 24 февраля 2024 года российские войска «уничтожили»:
• 574 украинских самолёта,
• 473 системы ПВО.
Выводов о состоянии нашей авиации и ПВО уже нет. Откуда у Украины взялись ещё 500+ самолётов (ведь какие-то ещё летают) не поясняется. И полная тишина о судьбе второго российского А-50. Если первый уничтожен «из-за сбоя системы свой-чужой», то второго просто не было, почему-то загорелись камыши на хуторе Трудовая Армения.
Если бы кто-то два года назад спрогнозировал такой порядок лживых «цифр» - это бы казалось невероятным…
Сейчас в наших и западных медиа много пессимизма. Скажу такое.
Обстановка напоминает события двухлетней давности.
Тогда мы математически проигрывали за 3 месяца. Тотально. Не было вообще никаких перспектив. Ноль шансов. Все просьбы о серьёзном оружии упирались в жёсткий отказ – «это невозможно». Между нашей гибелью и шансами на победу лежали политические решения.
Их удалось выгрызть. Благодаря стойкости армии и всего народа.
В данный момент всё то же самое. С той разницей, что тогда было непонятно, какие объёмы могут быть задействованы. А теперь понятно. Доступен широкий спектр платформ. Отработана логистика. Подготовлены люди (кроме самолётов – они в процессе).
Всё, что нужно – политические решения открыть для Украины ещё один уровень западных ресурсов.
Два года на разных площадках партнёров убеждали, что помощь Украине – это самые лучшие инвестиции в их собственную оборону. Ряд стран это не просто осознали, а приняли как основу для действий (от государств Балтии до Японии).
Поскольку ресурсы есть и прагматичная основа (а не только «ценности») для их выделения есть, решения будут приняты. В том или ином виде.
Поэтому сейчас главное – не ушатать себя. Не съедать эмоциональный ресурс, не замедлять, не повышать нагрузку на тех, у кого и так задач выше крыши.
Ситуация объективно непростая. Весна будет очень нервной. У россиян тоже вал проблем. Поэтому они будут идти на экстремальные меры, в т.ч. – через подрывные операции.
Помнить о тех, кто выиграл нам время. Беречь себя и тех, кто рядом. И враг обломает зубы.
-----
Сторонники Навального вчера сообщили, что его тело передано матери. Я сейчас не о том, во что могут или не могут превратиться его похороны. Есть другой важный для контекста момент.
Самый известный политзаключённый России, в фокусе внимания мировых СМИ и лидеров – и такой беспредел с выдачей тела после убийства.
Представьте на секунду, в какой ситуации оказываются родственники уничтоженных в Украине российских солдат из провинции, у которых нет поддержки.
Местное начальство ставит им простое условие: тихо прикопаете своего близкого – и получите выплаты, начнёте публично горевать – увязнете в проволочках и останетесь ни с чем.
Поэтому даже в случае резонансных инцидентов с десятками «пропавших без вести» (как на крейсере «Москва» и других кораблях) росвластям легко скрывать последствия. Немалая часть людей в росармии сейчас – это не мобилизованные, а «добровольцы», т.е., разного рода наёмники, их семьи особенно легко идут на замалчивание.
Ввиду чего масштаб российских потерь можно установить лишь приблизительно. Как я уже отмечал, мы фиксируем в самой России порядка 100 новых похорон или сообщений о смерти «участников СВО» в день. Реальное их число может быть выше в 2-4 раза.
Об этом говорят косвенные признаки – лакуны в информационных потоках (когда статистически данные быть должны, а их нет), а также отсутствие регулярного доступа к тысячам небольших кладбищ в глубинке. Где такой доступ появляется, «внезапно» находят свежие захоронения солдат.
Через месяц – полтора число признанных в самой России потерь убитыми перевалит за 50 тысяч.
(Копитько)
• 91 украинский самолёт (почти всё, что могло эксплуатироваться),
• 141 ЗРК украинских ПВО (93% боеготовых).
Это враньё озвучивалось в привязке к открытым цифрам Military Balance и данным разведки, которые у РФ точно имелись.
Был вброшен вывод, что украинская авиация прекратила существование (её остатки якобы перелетели в Румынию), а ПВО распалось на небольшие очаги сопротивления, не представляющие угрозу для российской авиации.
По данным того же Минобороны РФ, по состоянию на 24 февраля 2024 года российские войска «уничтожили»:
• 574 украинских самолёта,
• 473 системы ПВО.
Выводов о состоянии нашей авиации и ПВО уже нет. Откуда у Украины взялись ещё 500+ самолётов (ведь какие-то ещё летают) не поясняется. И полная тишина о судьбе второго российского А-50. Если первый уничтожен «из-за сбоя системы свой-чужой», то второго просто не было, почему-то загорелись камыши на хуторе Трудовая Армения.
Если бы кто-то два года назад спрогнозировал такой порядок лживых «цифр» - это бы казалось невероятным…
Сейчас в наших и западных медиа много пессимизма. Скажу такое.
Обстановка напоминает события двухлетней давности.
Тогда мы математически проигрывали за 3 месяца. Тотально. Не было вообще никаких перспектив. Ноль шансов. Все просьбы о серьёзном оружии упирались в жёсткий отказ – «это невозможно». Между нашей гибелью и шансами на победу лежали политические решения.
Их удалось выгрызть. Благодаря стойкости армии и всего народа.
В данный момент всё то же самое. С той разницей, что тогда было непонятно, какие объёмы могут быть задействованы. А теперь понятно. Доступен широкий спектр платформ. Отработана логистика. Подготовлены люди (кроме самолётов – они в процессе).
Всё, что нужно – политические решения открыть для Украины ещё один уровень западных ресурсов.
Два года на разных площадках партнёров убеждали, что помощь Украине – это самые лучшие инвестиции в их собственную оборону. Ряд стран это не просто осознали, а приняли как основу для действий (от государств Балтии до Японии).
Поскольку ресурсы есть и прагматичная основа (а не только «ценности») для их выделения есть, решения будут приняты. В том или ином виде.
Поэтому сейчас главное – не ушатать себя. Не съедать эмоциональный ресурс, не замедлять, не повышать нагрузку на тех, у кого и так задач выше крыши.
Ситуация объективно непростая. Весна будет очень нервной. У россиян тоже вал проблем. Поэтому они будут идти на экстремальные меры, в т.ч. – через подрывные операции.
Помнить о тех, кто выиграл нам время. Беречь себя и тех, кто рядом. И враг обломает зубы.
-----
Сторонники Навального вчера сообщили, что его тело передано матери. Я сейчас не о том, во что могут или не могут превратиться его похороны. Есть другой важный для контекста момент.
Самый известный политзаключённый России, в фокусе внимания мировых СМИ и лидеров – и такой беспредел с выдачей тела после убийства.
Представьте на секунду, в какой ситуации оказываются родственники уничтоженных в Украине российских солдат из провинции, у которых нет поддержки.
Местное начальство ставит им простое условие: тихо прикопаете своего близкого – и получите выплаты, начнёте публично горевать – увязнете в проволочках и останетесь ни с чем.
Поэтому даже в случае резонансных инцидентов с десятками «пропавших без вести» (как на крейсере «Москва» и других кораблях) росвластям легко скрывать последствия. Немалая часть людей в росармии сейчас – это не мобилизованные, а «добровольцы», т.е., разного рода наёмники, их семьи особенно легко идут на замалчивание.
Ввиду чего масштаб российских потерь можно установить лишь приблизительно. Как я уже отмечал, мы фиксируем в самой России порядка 100 новых похорон или сообщений о смерти «участников СВО» в день. Реальное их число может быть выше в 2-4 раза.
Об этом говорят косвенные признаки – лакуны в информационных потоках (когда статистически данные быть должны, а их нет), а также отсутствие регулярного доступа к тысячам небольших кладбищ в глубинке. Где такой доступ появляется, «внезапно» находят свежие захоронения солдат.
Через месяц – полтора число признанных в самой России потерь убитыми перевалит за 50 тысяч.
(Копитько)