![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
don_katalanAleksey Kopytko
Вчера канцлер Мерц, выступая с первой речью в этом статусе перед Бундестагом, заявил, что намеревается создать самую сильную регулярную армию в Европе. Курс на ремилитаризацию Германии задекларировал официально.
«Это соответствует статусу крупнейшей и сильнейшей экономики Европы». Всё логично.
В 2023 году министр обороны Польши сказал нечто подобное: Варшава собирается построить сильнейшую сухопутную армию на континенте. Несмотря на смену правительства, этот курс продолжается. Более того: во время избирательной кампании в Польше обозначилась дискуссия.
Туск заявил, что ему сложно говорить на тему сильной немецкой армии, но он бы хотел, чтоб Германия вооружалась быстрее и лучше. В то же время звучат иные мнения: не все рады новому курсу Берлина, ибо армия – это обоюдоострый аргумент. Бундесвер может внезапно превратиться в вермахт. И причитать, что мы так не договаривались, будет поздно. В этой связи сближение Польши и Франции в оборонной сфере выглядит как предохранитель не только от России.
Макрон не раз называл французскую армию «самой эффективной в Европе». Как это измерить – непонятно.
Франция действительно обладает уникальными компетенциями и замкнутыми циклами в ВПК. Но что касается способности вести современные боевые действия – тут есть определённый скепсис. Отчасти потому, что к вооруженным французам последние 80 лет традиционно относятся с лёгким пренебрежением и предубеждением.
Итого. Явно намечается конкуренция «самых сильных армий» континента. Отсюда неизбежность постоянного клинча при распределении денег ЕС.
Франция постоянно блокировала идеи, которые могли бы радикально ускорить помощь Украине, в т.ч. – боеприпасами, но где предполагалось финансирование не в ЕС. Позиция Франции имеет вес, потому что они платят за себя сами.
Для немцев, которые платят больше, перераспределение денег в пользу армии Польши будет выглядеть неорганичным. Что начнёт провоцировать критику. Варшава будет акцентировать статус «форпоста».
В целом, это объясняет, почему Европа, обладающая значительно большими человеческими и материальными ресурсами, не выдержит конкуренции в формате блицкрига с Россией.
Для всех уже очевидно, что единственный способ быстро и качественно повысить боевой потенциал Европы – это оборонный союз с Украиной.
Поскольку нам его не предлагают (наоборот – открыто звучат мнения, что Украина должна остаться буферной зоной и война может идти долго), а маскируют разными красивыми словами, маятник неизбежно начнёт движение в другую сторону – в сторону «нейтралитета Украины».
И тогда группа «самых сильных армий Европы» получит шанс защитить этот статус в творческой дискуссии с Кремлём. Думаю, примерно в 2027 году.
Вчера канцлер Мерц, выступая с первой речью в этом статусе перед Бундестагом, заявил, что намеревается создать самую сильную регулярную армию в Европе. Курс на ремилитаризацию Германии задекларировал официально.
«Это соответствует статусу крупнейшей и сильнейшей экономики Европы». Всё логично.
В 2023 году министр обороны Польши сказал нечто подобное: Варшава собирается построить сильнейшую сухопутную армию на континенте. Несмотря на смену правительства, этот курс продолжается. Более того: во время избирательной кампании в Польше обозначилась дискуссия.
Туск заявил, что ему сложно говорить на тему сильной немецкой армии, но он бы хотел, чтоб Германия вооружалась быстрее и лучше. В то же время звучат иные мнения: не все рады новому курсу Берлина, ибо армия – это обоюдоострый аргумент. Бундесвер может внезапно превратиться в вермахт. И причитать, что мы так не договаривались, будет поздно. В этой связи сближение Польши и Франции в оборонной сфере выглядит как предохранитель не только от России.
Макрон не раз называл французскую армию «самой эффективной в Европе». Как это измерить – непонятно.
Франция действительно обладает уникальными компетенциями и замкнутыми циклами в ВПК. Но что касается способности вести современные боевые действия – тут есть определённый скепсис. Отчасти потому, что к вооруженным французам последние 80 лет традиционно относятся с лёгким пренебрежением и предубеждением.
Итого. Явно намечается конкуренция «самых сильных армий» континента. Отсюда неизбежность постоянного клинча при распределении денег ЕС.
Франция постоянно блокировала идеи, которые могли бы радикально ускорить помощь Украине, в т.ч. – боеприпасами, но где предполагалось финансирование не в ЕС. Позиция Франции имеет вес, потому что они платят за себя сами.
Для немцев, которые платят больше, перераспределение денег в пользу армии Польши будет выглядеть неорганичным. Что начнёт провоцировать критику. Варшава будет акцентировать статус «форпоста».
В целом, это объясняет, почему Европа, обладающая значительно большими человеческими и материальными ресурсами, не выдержит конкуренции в формате блицкрига с Россией.
Для всех уже очевидно, что единственный способ быстро и качественно повысить боевой потенциал Европы – это оборонный союз с Украиной.
Поскольку нам его не предлагают (наоборот – открыто звучат мнения, что Украина должна остаться буферной зоной и война может идти долго), а маскируют разными красивыми словами, маятник неизбежно начнёт движение в другую сторону – в сторону «нейтралитета Украины».
И тогда группа «самых сильных армий Европы» получит шанс защитить этот статус в творческой дискуссии с Кремлём. Думаю, примерно в 2027 году.