![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
don_katalanЯ писал о том, что семейная память о репрессиях формирует личность. И утверждал, что в общем результат положительный, оценки советской истории и практики складываются трезвые, честные. Но бывает по-разному.
История моей тетки – Валентины Артуровны Валендер. Дочь крымского немца. Выросла в Казахстане, куда их семью загнали в рамках предвоенной депортации крымских немцев.
Одно из воспоминаний детства – как они собирали кизяк (высохший навоз) в безграничной степи. Это было единственным топливом. Условия жизни становятся понятны.
Отец, работавший на урановых каких-то рудниках, умер. После смерти Сталина вернулась с матерью в Крым.
Ее старший брат после войны решил вернутся в Крым (самовольное возвращение из депортации, так, как позднее делали некоторые кырымлы), но был убит милицией при невыясненных обстоятельствах. Милиция Севастополя даже не выдала его тело, похоронили где-то в Крыму, матери только прислали справку.
Его история была так важна для Валентины, что его портрет висел в ее комнате в красивой рамке на стене вплоть до ее смерти.
Она была не похожа на обычных советских женщин примерно так, как Эдита Пьеха. Что вот в ней не так? Какая-то странноватая. Немецкое происхождение сказывалось.
В том числе и в домашнем порядке. Я подолгу в детстве жил у нее и приучался – к обязательному завтраку с набором обязательных блюд, к мойке ботинок по приходу с улицы, даже сам гладил пионерский галстук (8 лет пацану). Порядки моей мамы показались бы хаосом в сравнении с тетивалиными. (Кстати, я ей благодарен и по сей день – если что-то делаю в быту систематически и полезно, так это от нее).
Но при этом она была совершенно, вполне, полностью лояльна власти. Она попросту не думала (думала, конечно) о ней, ее природе.
Была инспектором Гороно, т.е. контролировала школы. Для меня загадка, как она это осуществляла. Видел ее, так сказать, вблизи рабочей сферы, когда она обсуждала мое поведение с моей учительницей – все очень хорошо и доброжелательно, с учительницей говорили как понимающие друг друга люди.
Ее собственная судьба, судьба отца, матери, убитого брата – это были для нее только факты («И когда из Казахстана мы приехали…»), без каких либо смыслов. Без интерпритаций и оценок. И без выводов, конечно.
Недавно читал одного немца, который считает главной чертой национального характера и практик – любовь к порядку. Ну и, следовательно, подчинения властям – ведь они задают порядок и поддерживают его. Вероятно, так это работало и у нее – были такие порядки, когда нужно было целый народ отправить в рудники и степь, значит нужно было (При этом одно из воспоминаний ее касалось жизни в довоенном Симферополе, и она с гордостью говорила, что у нее был один из немногих в городе детских велосипедов – все удивлялись на такую девочку). В школе учителя рабы, или шизофреники, или истерички – значит так надо. Порядок. Не важно с каким наполнение, но порядок должен быть, галстук выглажен, прическа аккуратная.
История моей тетки – Валентины Артуровны Валендер. Дочь крымского немца. Выросла в Казахстане, куда их семью загнали в рамках предвоенной депортации крымских немцев.
Одно из воспоминаний детства – как они собирали кизяк (высохший навоз) в безграничной степи. Это было единственным топливом. Условия жизни становятся понятны.
Отец, работавший на урановых каких-то рудниках, умер. После смерти Сталина вернулась с матерью в Крым.
Ее старший брат после войны решил вернутся в Крым (самовольное возвращение из депортации, так, как позднее делали некоторые кырымлы), но был убит милицией при невыясненных обстоятельствах. Милиция Севастополя даже не выдала его тело, похоронили где-то в Крыму, матери только прислали справку.
Его история была так важна для Валентины, что его портрет висел в ее комнате в красивой рамке на стене вплоть до ее смерти.
Она была не похожа на обычных советских женщин примерно так, как Эдита Пьеха. Что вот в ней не так? Какая-то странноватая. Немецкое происхождение сказывалось.
В том числе и в домашнем порядке. Я подолгу в детстве жил у нее и приучался – к обязательному завтраку с набором обязательных блюд, к мойке ботинок по приходу с улицы, даже сам гладил пионерский галстук (8 лет пацану). Порядки моей мамы показались бы хаосом в сравнении с тетивалиными. (Кстати, я ей благодарен и по сей день – если что-то делаю в быту систематически и полезно, так это от нее).
Но при этом она была совершенно, вполне, полностью лояльна власти. Она попросту не думала (думала, конечно) о ней, ее природе.
Была инспектором Гороно, т.е. контролировала школы. Для меня загадка, как она это осуществляла. Видел ее, так сказать, вблизи рабочей сферы, когда она обсуждала мое поведение с моей учительницей – все очень хорошо и доброжелательно, с учительницей говорили как понимающие друг друга люди.
Ее собственная судьба, судьба отца, матери, убитого брата – это были для нее только факты («И когда из Казахстана мы приехали…»), без каких либо смыслов. Без интерпритаций и оценок. И без выводов, конечно.
Недавно читал одного немца, который считает главной чертой национального характера и практик – любовь к порядку. Ну и, следовательно, подчинения властям – ведь они задают порядок и поддерживают его. Вероятно, так это работало и у нее – были такие порядки, когда нужно было целый народ отправить в рудники и степь, значит нужно было (При этом одно из воспоминаний ее касалось жизни в довоенном Симферополе, и она с гордостью говорила, что у нее был один из немногих в городе детских велосипедов – все удивлялись на такую девочку). В школе учителя рабы, или шизофреники, или истерички – значит так надо. Порядок. Не важно с каким наполнение, но порядок должен быть, галстук выглажен, прическа аккуратная.