![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
don_katalanНиже будут цитаты из книги о том, как обычные немцы, а точнее большинство людей из батальона, не состояли в партии, а тем более и в СС + как личности сложились ещё до прихода нацистов к власти, на войну по большей части призваны из запаса и практически никакой армейской подготовки не имели, спокойно убивали людей
Небольшой отряд, численностью менее чем в 500 полицейских, ответственен за убийство 83 000 человек - по консервативным подсчётам.
Рекомендую дать почитать это так называемым русским либералам.
В последние десятилетия историки всё сильнее обеспокоены описанием истории «с низов», с реконструкцией
опыта большинства «обыкновенных людей», который до этого был часто игнорирован в угоду истории «высокой политики» и «высокой культуры».
Этот тренд достиг своего пика в Alltagsgeschichte — «истории повседневной жизни», достигнутой через подробное описание обычных впечатлений обычных людей. Однако когда такой подход применяют к эре Третьего Рейха, его часто критикуют как попытку ухода от ответа, попытку сдвинуть фокус внимания от непревзойдённых ужасов нацистского геноцидального режима, на повседневные аспекты жизни, которые по большей части не были потревожены.
Таким образом, сама попытка написать исследование о жизни отдельного батальона может показаться кому-то нежелательной.
Как показывает история Полицейского Резервного Батальона 101, массовые убийства и рутина стали едины. Нормальность сама по себе стала чрезвычайно ненормальной.
Полицейские в батальоне — и кто устраивал бойни с депортациями, и малое количество тех, кто отказывался — были людьми. Я должен осознать, что в схожей ситуации я мог бы стать и убийцей, и отказником (и они оба — люди).
Глава 1
Одно утро в Юзефуве
В ранние часы 13 июля 1942 г. мужчин Полицейского Резервного Батальона подняли с их коек, расположенных в большом кирпичном здании школы, служившем им бараком в польском городе Билгорай [Biłgoraj]. Это семейные мужчины из Гамбурга, среднего возраста, рабочего или близкого к нему классам. Считаясь слишком старыми для службы в немецкой армии, они вместо неё призывались на службу в Полицию Порядка. Большинство были свежими рекрутами без какого-либо опыта службы на оккупированных территориях. В Польшу прибыли за три недели до события.
Ещё было темно, когда мужчины погружались в ожидающие их грузовики. Каждому полицейскому выдали дополнительные патроны и коробки, которые грузили в тот же транспорт. Они направлялись на их первую миссию, хоть им и не сказали, чего стоит ожидать.
Конвой грузовиков Батальона выдвинулся из Билгорая в темноте на восток по грунтовой дороге, ровной, как стиральная доска. Двигались медленно, так что путь до цели — деревни Юзефув [Józefów] в каких-то тридцати километрах от их дислокации — занял от полутора до двух часов. На рассвете конвой остановился не заходя в Юзефув. Это была типичная польская деревня со скромными белыми домами и крышами из сена. Среди её жителей было 1 800 евреев.
Бойцы Полицейского Батальона 101 высадились из грузовиков и полукругом собрались около своего командира — майора Вильгельма Траппа. Известен своим людям как «Папа Трапп». Пришло его время обратиться к своим людям и разъяснить суть полученного батальоном задания.
Бледный и нервный, с дрожащим голосом и слезами на глазах, Трапп явно боролся с собой, стараясь контролировать свою речь. В ней он жалобно рассказал, что батальону предстоит выполнить пугающе неприятную задачу. Она ему не нравится, и о ней можно сожалеть, но приказ пришел с самого верха. Если им от этого легче, то мужчины должны помнить, что в Германии бомбы падают на женщин и детей.
Затем он перешёл к делу. Евреи устроили американский бойкот, который вредит Германии, вспоминал слова Траппа один полицейский. Эти евреи — евреи в деревне Юзефув, согласно источникам, замешаны в партизанской деятельности. Батальону приказано захватить их. Мужчин рабочего возраста приказано отправить в рабочие лагеря. Оставшихся — женщин, детей и стариков, приказано расстрелять на месте.
Объяснив, что требуется от батальона, Трапп сделал экстраординарное предложение: если среди старших людей есть те, кто не чувствует себя способным на такое, они могут выйти вперёд
Эти люди не были офисными работниками, приговаривающими людей к смерти, сидя в безопасности, и оторванными от реальности расстоянием, бюрократическими эвфемизмами и рутиной. Эти люди сталкивались со своими жертвами лицом к лицу. Их товарищи уже расстреляли всех непригодных для транспортировки евреев, а они сами старательно предотвращали попытки бегства из поезда, и следовательно, газовых камер Белжеца. Никто из участников не мог иметь ни малейших сомнений в том, в чём именно они принимают участие — а именно в кровавой программе по уничтожению евреев
Но как эти люди стали массовыми убийцами? Что случилось, когда отряд впервые начал убивать? Какой выбор, если он был, они имели и как они отреагировали? Что происходило с этими людьми, пока убийства тянулись неделю за неделей, месяц за месяцем?
Глава 5
Полицейский Резервный Батальон 101
В числе первых батальонов в сентябре 1939 г., присоединившихся к немецкой армии вторжения в Польшу, стал Полицейский Батальон 101 из Гамбурга. Перейдя границу в Оппельне [Opole] в Силезии, батальон через Ченстохову проследовал в польский город Кельце, где он привлекался к захвату польских солдат и военного оборудования позади линии наступления, а также охране военнопленных. 17 декабря 1939 г. батальон вернулся в Гамбург, где около сотни его профессиональных полицейских перевели для формирования дополнительных отрядов, а заменили их людьми среднего возраста из запаса, призванными осенью 1939 г.
В июне 1942 года Полицейский Резервный Батальон 101 состоял из людей без какого-либо опыта работы на оккупированных немцами территориях в восточной Европе или, если на то пошло — за исключением нескольких совсем старых ветеранов Первой Мировой — без какого-либо опыта военной службы вообще.
Подавляющее большинство рядовых родом из Гамбурга или его окрестностей. Около 63% из рабочего класса, некоторые являлись квалифицированными рабочими. Большинство выполняло типичные для рабочего класса Гамбурга работы: много работников доков и водителей грузовиков, а так же кладовщиков и строителей, механизаторов, моряков и официантов. Около 35% принадлежало к нижней черте среднего класса, буквально все — белые воротнички. Три четверти из них работали в сфере продаж, четверть выполняла ту или иную офисную работу в государственном или частном секторах. Бизнесменов или индивидуальных ремесленников было очень мало. Лишь 2% принадлежало к профессионалам среднего класса, да и те были учителями или аптекарями. Их средний возраст — 39 лет.
Члены Полицейского Резервного Батальона 101 принадлежали к низам немецкого общества. Не знали ни экономической, ни географической мобильности. Очень немногие имели экономическую независимость. Не считая обучения на подмастерье или профессиональных подготовок, буквально никто не получал образование после окончания средней школы (Volksschule — 9 классов) в 14 или 15 лет. К 1942-му удивительно высокий процент из них вступил в партию
20 июня 1942 г. батальон получил приказы для «специальной операции» в Польше.105 Природа этой «специальной операции» не разъяснялась в письменной форме приказа, однако людям дали понять, что они будут выполнять обязанность по охране. Нет абсолютно никаких намёков на то, что хотя бы офицеры подозревали о настоящем характере возложенной на них работы
Рядовых официально ни о чём не оповещали, кроме как о том, что им в полном составе батальона предстоит рано утром подняться для большой операции, но до некоторых дошли слухи о грядущем. Капитан Волауф рассказал своей группе, что завтра их ожидает «крайне интересная задача». Другому человеку, который жаловался, что его оставили охранять бараки, ротный адъютант сказал: «Радуйся что тебе не надо идти. Увидишь, что произойдёт». Сержант Генрих Штайнмец* предупредил свой третий взвод второй роты, что «он не хочет видеть трусов». Выдали дополнительную амуницию.
Большинство из тех, кто не выносил расстрелов уходили быстро. Но не всегда. Члены одной команды попросили освобождения от обязанности лишь после того как убили десять или двадцать евреев каждый
Резню в Юзефуве по молчаливому согласию в Полицейском Резервном Батальоне 101 просто не обсуждали
После войны большинство допрошенных полицейских отрицали наличие какого-либо выбора. Узнав о показаниях остальных, многие не стали оспаривать того, что предложение об отказе в участии имело место быть, однако заявляли, что не слышали эту часть речи или не помнили её.
Резня в Ломазы — второй массовый расстрел с цифрами больше тысячи, выполненный Полицейским Резервным Батальоном 101 — значительно отличался от резни в Юзефуве. Те, кому удалось избежать прямого участия в убийствах, кажется вовсе не чувствовали себя соучастниками убийства. После Юзефува сбор и охрана евреев для убийства кем-то другим казалось относительно невинной задачей.
Для офицеров и унтер-офицеров было легко набирать людей в патрули «охоты на евреев», просто спросив о добровольцах.
Самым настойчивым в этом плане был Адольф Биттнер*: «Прежде всего я должен категорично подчеркнуть, что для формирования команд палачей набиралось достаточно добровольцев по простому запросу командующего офицера ... Я должен далее добавить, что часто было так много добровольцев, что некоторые получали отказ».414 Другие были не столь категоричны и отмечали, что вдобавок к добровольцам, иногда офицеры или унтер-офицеры набирали в команды из стоящих рядом людей, обычно тех, кто был известен как желающий пострелять.
Как сказал сержант Бекемейер: « Суммируя, можно сказать, что в небольших операциях, где не требовалось много стрелков, всегда хватало добровольцев. В больших операциях, с бóльшим требованием к численности, тоже было много добровольцев, но если не хватало, то назначали и других»
Те, кто не желал идти на «охоту на евреев» или вступать в расстрельные команды следовали трём моделям поведения: они не делали секрета из своей антипатии к убийствам; никогда не вызывались добровольно; и держали дистанцию от офицеров и унтер-офицеров, когда те формировали патрули или расстрельные команды. Некоторых никогда не выбирали просто из-за известной всем позиции. Отто Юлиус Шимке — первый человек вышедший вперёд перед резней в Юзефуве, часто назначался на выступления против партизан, но никогда на «охоту на евреев». «Нельзя исключать того», — он сказал, — «что из-за того инцидента я был освобождён от других еврейских действий». Адольф Биттнер так же признавал, что его ранняя и открытая оппозиция действиям батальона против евреев освободила его от дальнейшего участия.
Глава 18
Обыкновенные люди
Почему большинство людей в Полицейском Резервном Батальоне 101 стали убийцами, тогда как лишь меньшинство — может быть десять процентов, но точно не больше двадцати — не стали? Приведён целый ряд объяснений для такого поведения: ожесточение войной, расизм, разделение и рутинизация труда, специальный отбор людей, подчинение приказам, почтение к власти, идеологическая индоктринация и конформизм. В той или иной степени каждый из этих факторов применим, но все только с оговорками.
Многие соучастники Холокоста были так называемыми офисными убийцами, чья роль в массовом уничтожении значительно облегчалась бюрократической природой их участия. Их работа часто состояла из маленьких шагов в глобальном процессе убийств, и они выполняли её как рутину, никогда не видя своих жертв и как на тех влияют их действия. Разделённая, рутинизированная и деперсонализированная работа бюрократа или специалиста — неважно, будь то конфискация имущества, составление расписаний поездов, указов о призыве, отправка телеграм или составление списков — может быть выполнена без столкновения с реальностью массового убийцы. Люди Полицейского Резервного Батальона 101, конечно же, такой роскошью не располагали. Они буквально были покрыты кровью своих жертв от выстрелов в упор.
Полицейский Резервный Батальон 101 послали в Люблин убивать евреев не потому, что он состоял из отобранных или пригодных для этого дела людей, наоборот — батальон был «отбросом» из доступного на той стадии войны кадрового резерва. Его назначили убивать евреев потому, что это был единственный отряд, доступный для действия так далеко от фронта.
Авторитарная политическая культура нацистской диктатуры, свирепо нетерпимая к открытому несогласию, вместе со стандартной военной необходимостью подчинения приказам и безжалостное насаждение дисциплины — всё это создавало ситуацию, в которой индивидуум «не имел выбора». Приказ есть приказ, они настаивали, и никто не ожидал неподчинения в этом политическом климате. Неподчинение точно означало концентрационный лагерь, если не мгновенную казнь, возможно и их семей тоже. Преступники нашли себя в ситуации невозможного «принуждения», так что не могут быть ответственными за свои действия. Так суд за судом говорили все обвиняемые в послевоенной Германии.
Однако есть проблема с этим объяснением. По-простому, за последние сорок пять лет ни один адвокат защиты или обвиняемый ни в каком из сотен послевоенных судов не смогли документально подтвердить хотя бы один случай, когда отказ от выполнения приказа об убийстве невооружённого гражданского привёл к якобы неизбежному страшному наказанию. Наказание или порицание за такое иногда возникали, но никогда не были сопоставимы с тяжестью преступлений, которых людей просили совершить.
История Полицейского Резервного Батальона 101 - это история обыкновенных людей, но не всех людей. Полицейские запаса столкнулись с выбором, и многие выбрали совершить ужасное. Но убийцы не могут быть оправданы идеей, что любой на их месте поступил бы так же, ведь даже среди них были те, кто отказался сразу или одумался потом. Ответственность человека в конце концов — личная ответственность каждого отдельного человека.
Немецкий учёный Герберг Ягер и немецкий прокурор в 1960-м твердо установили, что нет ни одного документального подтверждения тому, что немцы за отказ убивать невооружённых гражданских сталкивались со страшными последствиями
Для участия в геноциде обыкновенные немцы могли и не находиться «на одной волне» с гитлеровской демонизацией евреев — для трансформации их из «обыкновенных людей» в «добровольных палачей» достаточно комбинации ситуационных факторов и идеологического слияния статуса врага и обесчеловечивания жертв. Полицейский Резервный Батальон 101 является репрезентацией «обыкновенных немцев», и «обыкновенные немцы» случайным образом в разные моменты их жизни стали «добровольными палачами»
Мораль. Или для тех, кто дочитал. Вопрос не в немцах, не в геббельсе и не в роспропаганде. Ракетами стреляют по Украине обычные россияне.
И радуются смертям, разрушениям, страданиям украинцев тоже.
Поэтому отказаться в стиле -я просто выполнял приказ не получится-.
Конец
P.s - хочешь помочь контрпропаганде Украины? - 5375414113640162
PayPal- fashdonetsk2022@gmail.com
Патреон - https://www.patreon.com/fashdonetsk
ВТС -
bc1qdtrkvnqhur6zvftku73stq88y97ut4rg730kdq
Небольшой отряд, численностью менее чем в 500 полицейских, ответственен за убийство 83 000 человек - по консервативным подсчётам.
Рекомендую дать почитать это так называемым русским либералам.
В последние десятилетия историки всё сильнее обеспокоены описанием истории «с низов», с реконструкцией
опыта большинства «обыкновенных людей», который до этого был часто игнорирован в угоду истории «высокой политики» и «высокой культуры».
Этот тренд достиг своего пика в Alltagsgeschichte — «истории повседневной жизни», достигнутой через подробное описание обычных впечатлений обычных людей. Однако когда такой подход применяют к эре Третьего Рейха, его часто критикуют как попытку ухода от ответа, попытку сдвинуть фокус внимания от непревзойдённых ужасов нацистского геноцидального режима, на повседневные аспекты жизни, которые по большей части не были потревожены.
Таким образом, сама попытка написать исследование о жизни отдельного батальона может показаться кому-то нежелательной.
Как показывает история Полицейского Резервного Батальона 101, массовые убийства и рутина стали едины. Нормальность сама по себе стала чрезвычайно ненормальной.
Полицейские в батальоне — и кто устраивал бойни с депортациями, и малое количество тех, кто отказывался — были людьми. Я должен осознать, что в схожей ситуации я мог бы стать и убийцей, и отказником (и они оба — люди).
Глава 1
Одно утро в Юзефуве
В ранние часы 13 июля 1942 г. мужчин Полицейского Резервного Батальона подняли с их коек, расположенных в большом кирпичном здании школы, служившем им бараком в польском городе Билгорай [Biłgoraj]. Это семейные мужчины из Гамбурга, среднего возраста, рабочего или близкого к нему классам. Считаясь слишком старыми для службы в немецкой армии, они вместо неё призывались на службу в Полицию Порядка. Большинство были свежими рекрутами без какого-либо опыта службы на оккупированных территориях. В Польшу прибыли за три недели до события.
Ещё было темно, когда мужчины погружались в ожидающие их грузовики. Каждому полицейскому выдали дополнительные патроны и коробки, которые грузили в тот же транспорт. Они направлялись на их первую миссию, хоть им и не сказали, чего стоит ожидать.
Конвой грузовиков Батальона выдвинулся из Билгорая в темноте на восток по грунтовой дороге, ровной, как стиральная доска. Двигались медленно, так что путь до цели — деревни Юзефув [Józefów] в каких-то тридцати километрах от их дислокации — занял от полутора до двух часов. На рассвете конвой остановился не заходя в Юзефув. Это была типичная польская деревня со скромными белыми домами и крышами из сена. Среди её жителей было 1 800 евреев.
Бойцы Полицейского Батальона 101 высадились из грузовиков и полукругом собрались около своего командира — майора Вильгельма Траппа. Известен своим людям как «Папа Трапп». Пришло его время обратиться к своим людям и разъяснить суть полученного батальоном задания.
Бледный и нервный, с дрожащим голосом и слезами на глазах, Трапп явно боролся с собой, стараясь контролировать свою речь. В ней он жалобно рассказал, что батальону предстоит выполнить пугающе неприятную задачу. Она ему не нравится, и о ней можно сожалеть, но приказ пришел с самого верха. Если им от этого легче, то мужчины должны помнить, что в Германии бомбы падают на женщин и детей.
Затем он перешёл к делу. Евреи устроили американский бойкот, который вредит Германии, вспоминал слова Траппа один полицейский. Эти евреи — евреи в деревне Юзефув, согласно источникам, замешаны в партизанской деятельности. Батальону приказано захватить их. Мужчин рабочего возраста приказано отправить в рабочие лагеря. Оставшихся — женщин, детей и стариков, приказано расстрелять на месте.
Объяснив, что требуется от батальона, Трапп сделал экстраординарное предложение: если среди старших людей есть те, кто не чувствует себя способным на такое, они могут выйти вперёд
Эти люди не были офисными работниками, приговаривающими людей к смерти, сидя в безопасности, и оторванными от реальности расстоянием, бюрократическими эвфемизмами и рутиной. Эти люди сталкивались со своими жертвами лицом к лицу. Их товарищи уже расстреляли всех непригодных для транспортировки евреев, а они сами старательно предотвращали попытки бегства из поезда, и следовательно, газовых камер Белжеца. Никто из участников не мог иметь ни малейших сомнений в том, в чём именно они принимают участие — а именно в кровавой программе по уничтожению евреев
Но как эти люди стали массовыми убийцами? Что случилось, когда отряд впервые начал убивать? Какой выбор, если он был, они имели и как они отреагировали? Что происходило с этими людьми, пока убийства тянулись неделю за неделей, месяц за месяцем?
Глава 5
Полицейский Резервный Батальон 101
В числе первых батальонов в сентябре 1939 г., присоединившихся к немецкой армии вторжения в Польшу, стал Полицейский Батальон 101 из Гамбурга. Перейдя границу в Оппельне [Opole] в Силезии, батальон через Ченстохову проследовал в польский город Кельце, где он привлекался к захвату польских солдат и военного оборудования позади линии наступления, а также охране военнопленных. 17 декабря 1939 г. батальон вернулся в Гамбург, где около сотни его профессиональных полицейских перевели для формирования дополнительных отрядов, а заменили их людьми среднего возраста из запаса, призванными осенью 1939 г.
В июне 1942 года Полицейский Резервный Батальон 101 состоял из людей без какого-либо опыта работы на оккупированных немцами территориях в восточной Европе или, если на то пошло — за исключением нескольких совсем старых ветеранов Первой Мировой — без какого-либо опыта военной службы вообще.
Подавляющее большинство рядовых родом из Гамбурга или его окрестностей. Около 63% из рабочего класса, некоторые являлись квалифицированными рабочими. Большинство выполняло типичные для рабочего класса Гамбурга работы: много работников доков и водителей грузовиков, а так же кладовщиков и строителей, механизаторов, моряков и официантов. Около 35% принадлежало к нижней черте среднего класса, буквально все — белые воротнички. Три четверти из них работали в сфере продаж, четверть выполняла ту или иную офисную работу в государственном или частном секторах. Бизнесменов или индивидуальных ремесленников было очень мало. Лишь 2% принадлежало к профессионалам среднего класса, да и те были учителями или аптекарями. Их средний возраст — 39 лет.
Члены Полицейского Резервного Батальона 101 принадлежали к низам немецкого общества. Не знали ни экономической, ни географической мобильности. Очень немногие имели экономическую независимость. Не считая обучения на подмастерье или профессиональных подготовок, буквально никто не получал образование после окончания средней школы (Volksschule — 9 классов) в 14 или 15 лет. К 1942-му удивительно высокий процент из них вступил в партию
20 июня 1942 г. батальон получил приказы для «специальной операции» в Польше.105 Природа этой «специальной операции» не разъяснялась в письменной форме приказа, однако людям дали понять, что они будут выполнять обязанность по охране. Нет абсолютно никаких намёков на то, что хотя бы офицеры подозревали о настоящем характере возложенной на них работы
Рядовых официально ни о чём не оповещали, кроме как о том, что им в полном составе батальона предстоит рано утром подняться для большой операции, но до некоторых дошли слухи о грядущем. Капитан Волауф рассказал своей группе, что завтра их ожидает «крайне интересная задача». Другому человеку, который жаловался, что его оставили охранять бараки, ротный адъютант сказал: «Радуйся что тебе не надо идти. Увидишь, что произойдёт». Сержант Генрих Штайнмец* предупредил свой третий взвод второй роты, что «он не хочет видеть трусов». Выдали дополнительную амуницию.
Большинство из тех, кто не выносил расстрелов уходили быстро. Но не всегда. Члены одной команды попросили освобождения от обязанности лишь после того как убили десять или двадцать евреев каждый
Резню в Юзефуве по молчаливому согласию в Полицейском Резервном Батальоне 101 просто не обсуждали
После войны большинство допрошенных полицейских отрицали наличие какого-либо выбора. Узнав о показаниях остальных, многие не стали оспаривать того, что предложение об отказе в участии имело место быть, однако заявляли, что не слышали эту часть речи или не помнили её.
Резня в Ломазы — второй массовый расстрел с цифрами больше тысячи, выполненный Полицейским Резервным Батальоном 101 — значительно отличался от резни в Юзефуве. Те, кому удалось избежать прямого участия в убийствах, кажется вовсе не чувствовали себя соучастниками убийства. После Юзефува сбор и охрана евреев для убийства кем-то другим казалось относительно невинной задачей.
Для офицеров и унтер-офицеров было легко набирать людей в патрули «охоты на евреев», просто спросив о добровольцах.
Самым настойчивым в этом плане был Адольф Биттнер*: «Прежде всего я должен категорично подчеркнуть, что для формирования команд палачей набиралось достаточно добровольцев по простому запросу командующего офицера ... Я должен далее добавить, что часто было так много добровольцев, что некоторые получали отказ».414 Другие были не столь категоричны и отмечали, что вдобавок к добровольцам, иногда офицеры или унтер-офицеры набирали в команды из стоящих рядом людей, обычно тех, кто был известен как желающий пострелять.
Как сказал сержант Бекемейер: « Суммируя, можно сказать, что в небольших операциях, где не требовалось много стрелков, всегда хватало добровольцев. В больших операциях, с бóльшим требованием к численности, тоже было много добровольцев, но если не хватало, то назначали и других»
Те, кто не желал идти на «охоту на евреев» или вступать в расстрельные команды следовали трём моделям поведения: они не делали секрета из своей антипатии к убийствам; никогда не вызывались добровольно; и держали дистанцию от офицеров и унтер-офицеров, когда те формировали патрули или расстрельные команды. Некоторых никогда не выбирали просто из-за известной всем позиции. Отто Юлиус Шимке — первый человек вышедший вперёд перед резней в Юзефуве, часто назначался на выступления против партизан, но никогда на «охоту на евреев». «Нельзя исключать того», — он сказал, — «что из-за того инцидента я был освобождён от других еврейских действий». Адольф Биттнер так же признавал, что его ранняя и открытая оппозиция действиям батальона против евреев освободила его от дальнейшего участия.
Глава 18
Обыкновенные люди
Почему большинство людей в Полицейском Резервном Батальоне 101 стали убийцами, тогда как лишь меньшинство — может быть десять процентов, но точно не больше двадцати — не стали? Приведён целый ряд объяснений для такого поведения: ожесточение войной, расизм, разделение и рутинизация труда, специальный отбор людей, подчинение приказам, почтение к власти, идеологическая индоктринация и конформизм. В той или иной степени каждый из этих факторов применим, но все только с оговорками.
Многие соучастники Холокоста были так называемыми офисными убийцами, чья роль в массовом уничтожении значительно облегчалась бюрократической природой их участия. Их работа часто состояла из маленьких шагов в глобальном процессе убийств, и они выполняли её как рутину, никогда не видя своих жертв и как на тех влияют их действия. Разделённая, рутинизированная и деперсонализированная работа бюрократа или специалиста — неважно, будь то конфискация имущества, составление расписаний поездов, указов о призыве, отправка телеграм или составление списков — может быть выполнена без столкновения с реальностью массового убийцы. Люди Полицейского Резервного Батальона 101, конечно же, такой роскошью не располагали. Они буквально были покрыты кровью своих жертв от выстрелов в упор.
Полицейский Резервный Батальон 101 послали в Люблин убивать евреев не потому, что он состоял из отобранных или пригодных для этого дела людей, наоборот — батальон был «отбросом» из доступного на той стадии войны кадрового резерва. Его назначили убивать евреев потому, что это был единственный отряд, доступный для действия так далеко от фронта.
Авторитарная политическая культура нацистской диктатуры, свирепо нетерпимая к открытому несогласию, вместе со стандартной военной необходимостью подчинения приказам и безжалостное насаждение дисциплины — всё это создавало ситуацию, в которой индивидуум «не имел выбора». Приказ есть приказ, они настаивали, и никто не ожидал неподчинения в этом политическом климате. Неподчинение точно означало концентрационный лагерь, если не мгновенную казнь, возможно и их семей тоже. Преступники нашли себя в ситуации невозможного «принуждения», так что не могут быть ответственными за свои действия. Так суд за судом говорили все обвиняемые в послевоенной Германии.
Однако есть проблема с этим объяснением. По-простому, за последние сорок пять лет ни один адвокат защиты или обвиняемый ни в каком из сотен послевоенных судов не смогли документально подтвердить хотя бы один случай, когда отказ от выполнения приказа об убийстве невооружённого гражданского привёл к якобы неизбежному страшному наказанию. Наказание или порицание за такое иногда возникали, но никогда не были сопоставимы с тяжестью преступлений, которых людей просили совершить.
История Полицейского Резервного Батальона 101 - это история обыкновенных людей, но не всех людей. Полицейские запаса столкнулись с выбором, и многие выбрали совершить ужасное. Но убийцы не могут быть оправданы идеей, что любой на их месте поступил бы так же, ведь даже среди них были те, кто отказался сразу или одумался потом. Ответственность человека в конце концов — личная ответственность каждого отдельного человека.
Немецкий учёный Герберг Ягер и немецкий прокурор в 1960-м твердо установили, что нет ни одного документального подтверждения тому, что немцы за отказ убивать невооружённых гражданских сталкивались со страшными последствиями
Для участия в геноциде обыкновенные немцы могли и не находиться «на одной волне» с гитлеровской демонизацией евреев — для трансформации их из «обыкновенных людей» в «добровольных палачей» достаточно комбинации ситуационных факторов и идеологического слияния статуса врага и обесчеловечивания жертв. Полицейский Резервный Батальон 101 является репрезентацией «обыкновенных немцев», и «обыкновенные немцы» случайным образом в разные моменты их жизни стали «добровольными палачами»
Мораль. Или для тех, кто дочитал. Вопрос не в немцах, не в геббельсе и не в роспропаганде. Ракетами стреляют по Украине обычные россияне.
И радуются смертям, разрушениям, страданиям украинцев тоже.
Поэтому отказаться в стиле -я просто выполнял приказ не получится-.
Конец
P.s - хочешь помочь контрпропаганде Украины? - 5375414113640162
PayPal- fashdonetsk2022@gmail.com
Патреон - https://www.patreon.com/fashdonetsk
ВТС -
bc1qdtrkvnqhur6zvftku73stq88y97ut4rg730kdq